Как я пришла в копирайтерство

*Автор заметки решила опубликовать ее анонимно.

В шесть лет я цитировала наизусть огромные отрывки из «Мастера и Маргариты». В десять декламировала приблизительно 30 стихов Роберта Рождественского, а про себя (чтобы ни дай бог никто не услыхал!) – ещё сотню стихов личного сочинения. Родители считали, что писать стихи – затея пустая, так как это занятие ничем не помогает в огородных работах, на которых мы батрачили, аки рабы.

Чем больше я копалась в пересохшей земле в поисках очередного неурожая картошки, тем больше работал компенсаторный механизм в душе, и стихи сыпались из меня, как из рога изобилия. О качестве этих опусов я судить не берусь, но учитель литературы пару раз пытался провести беседу с моими родителями по поводу дальнейших перспектив. Родители резонно заметили, что Пушкин и Есенин плохо работали на огороде, поэтому допустить, чтобы их дочь повторила судьбу неприспособленных к жизни писак, они не могут.

Творчество тем временем требовало выхода, и однажды прорвало анонимным письмом в районную газету. Письмо принесло в редакцию стихотворение, написанное очень старательным детским почерком. В маленьком городке, где все друг друга знают, написать на конверте своё имя было бы страшным позором, так как любой пацан на районе был антипушкинистом, а самые уважаемые – даже буквы знали плохо.

Стихотворение напечатали под вымышленным именем, меня это невероятно обрадовало, будто я выиграла в лотерею миллион, и «письма счастья» полетели в редакцию с чёткой периодичностью. Там была и проза, и стихи. К концу 11 класса поступление на факультет журналистики было моей главной мечтой, но она так и улетела журавлём в небе, а синицей стала учёба на биологическом факультете по специальности «охотовед». Главным доводом родителей было то, что в их приличной семье такого позора – писак – ещё не было. А я, как неприглядная серая кучка в проруби, не могла противостоять родительской воле.

Все студенческие годы я писала. Утром, днём и ночью. Несметное количество общих тетрадей пестрели от руки написанными фразами. Меня печатали в университетском издании, как-то раз даже предложили выпустить сборник. Но стыдно же! Что вы! Что вы!

Потом я пошла работать на химический завод. Затем – на коммунальное предприятие. Вся армия сотрудников соседних отделов обращалась с просьбами писать сочинения для их детей, и я писала: мне приятно, а детям и родителям легче. Потом стали обращаться с просьбами писать для литературных конкурсов, и я писала. Конкурсанты получали исключительно призовые места, часто – даже гонорары, а я – своё заслуженное «спасибо» и кучу радости.

Затем друзья стали просить писать статьи для их интернет-магазинов, и мне было очень приятно помочь друзьям, тем более, что они экономили деньги. Продажи росли, друзья были довольны, а я радовалась, что всё так хорошо складывается. Не радовалась почему-то только моя семья. Они хотели больше общаться со мной и считали, что меня нагло эксплуатируют. А друзья постоянно говорили: «Почему ты не пишешь за деньги?» Ну ясно же: буквы знают все, на кнопки могут нажимать все, а я не пишу опусов уровня Набокова – кто же мне платить станет???

Подруга, которой я бесплатно оформила текстовое наполнение для эксклюзивного сайта ивент-агентства, почти насильно заставила меня написать одной девушке. Она как раз искала авторов в команду копирайтеров. Каких нервов мне это стоило, знает только бог и аптекарь в ближайшей аптеке, который ежедневно продавал мне по бутылочке корвалола.

Девушка взяла меня в команду, даже согласилась обучить всему, что должен знать начинающий копирайтер. Она терпеливо отвечала на глупые вопросы, направляла, куда следует, и пыталась слепить из меня что-то путёвое. Может быть, она билась головой о клавиатуру и брызгала слюной в монитор от ярости, но мы общались в формате переписки, поэтому я оставалась не забрызганной.

Это происходило 2,5 года назад. За это время я успела уволиться с ненавистной работы, которая забирала всё моё здоровье из-за непосильной нагрузки, унизительной зарплаты, адского коллектива скандальных женщин и начальника-самодура. Я поняла, что такое – человеческая жизнь, в которой ты не ненавидишь каждый новый день, а чувствуешь себя человеком. Моя тётя, для лечения которой нужны были деньги, умерла 9 месяцев тому. И я думаю, что энергичный пинок по моей попе в сторону копирайтерства стал последним её благим делом на этой земле.

Я точно так же дрожу после сдачи каждой статьи, и аптекарь в ближайшей аптеке уже умеет предсказывать по моим мешкам под глазами, как у меня дела на профессиональном фронте. Я работаю с двумя полноформатными печатными тематическими изданиями, которые реально довольны тем, что я делаю.

Мои родители до сих пор не понимают, как у них в приличной семье завелась какая-то копирайтерша и периодически умоляют меня искать работу. Может быть, когда-то так и произойдёт. Если, например, раки просвистят 13-ю сонату Бетховена или падающие с неба камни случайным образом выложат на пороге моего дома портрет Моны Лизы.